«Жемчужина у моря»

Мама родилась в 1939 году, в Челябинске. В буре войны семья оказалась в Одессе, где мама закончила среднюю школу. В 17 лет она стала стилягой, за что подвергалась публичному порицанию, затем вышла замуж за чешского инженера и уехала в Прагу, где выучила чешский язык и работала диктором на чешском телевидении, Вернувшись погостить в Одессу, была покорена моим папой, Сашей Ануфриевым. Поехала поступать в Московский Полиграф, папа пришел провожать ее на вокзал, она вышла из вагона и осталась с ним в Одессе.

Папа был из Москвы, они часто ездили туда, где дружили с Васей Аксеновым, Андреем Тарковским, Лешей Козловым, Игорем Холиным и другими. Ездили в Питер, где дружили с Иосифом Бродским и его окружением. В Одессе жили в комнате в коммунальной квартире, где была тусовка, споры до хрипоты, дым столбом, коллективное рисование и сочинение стихов. Там, на Осипова угол Успенской, я и родился, одновременно с одесским нон-конформизмом. У родителей начались трудности, и папа решил поменяться на Ташкент, где еще сохранились довоенные авангардисты, убежавшие туда в 30-ых. Но через год грянуло Ташкентское землетрясение, и дом наш на наших глазах ушел в огненную бездну. Пришлось вернуться в Одессу, у бабушки была комната в коммуналке на Нежинской. Стало совсем трудно, работы не давали, и папа покинул нас.

Вскоре ( по моему одобрению) появился отчим, Женя Жарков, молодой доцент, философ, историк и переводчик с английского, друг Зиновьева, Зильбермана, Пятигорского и Мамардашвили. Мама поступила в Педин, на Худ.граф. отделение, но настоящими учителями ее были Юрий Николаевич Егоров, Люсьен Межберг, Иосиф Островский, и вся неофициальная тусовка, музой которой она была. Художники наперебой писали ее портреты, как и в случае с Ахматовой, в отличие от коей мама блистала редкостной, завораживающей красотой, что вынуждало многих влюбляться в нее с первого взгляда.
Художник Валик Ушачев, когда они плыли на пароходе в Крым, написал ночью на палубе портрет мамы и в экстазе бросил его в бушующее Черное море. Говорят, это была лучшая его работа…

Мама была похожа на Нефертити, и благодаря доброму нраву и бескорыстию, а также йоге и здоровому образу жизни сумела сохранить красоту до последних дней. Эта удивительная красота пронизывала весь окружающий ее мир, который в соответствии с ведическим учением она наполняла гармонией, мудростью и любовью. В поведении ее никогда не было ничего нарочитого и показного, оно было естественным, без пафоса и надрыва, и это делало ее настоящей светской львицей, хозяйкой лучезарного дома, всегда оформленного со вкусом и изяществом, гостеприимного и безопасного.

С предельной чуткостью и доброжелательностью она относилась и к детям своим, и к студентам – ученикам, и вообще к людям. При этом была по-шестидесятнически нетерпима к любым отрицательным проявлениям человеческой природы и общества, была принципиальной и последовательной во взглядах и убеждениях, что не мешало ей воспринимать и осмыслять новые идеи и явления, поначалу непонятные. Однако чуждое ей по ощущениям она не принимала, пусть это и было модно и всеми почитаемо. Мама говорила мне, что художник не может быть святым, по долгу профессии, работая со свето-тенью, он обязан знать как светлую. так и темную сторону мира, и в нем сочетаются грех и святость, небеса и ад. Ознакомившись впоследствии с учением Шри Ауробиндо, я осознал смысл сказанного ею. Еще она говорила, что общаться необходимо с теми, кто превосходит тебя в знании, умении и других качествах, чтобы учиться у них, а не окружать себя ничтожествами, ворующими у тебя благодать. Следуя этому, мне удалось достичь того, чего не достиг никто, постичь главную Тайну всех Вселенных, секрет Бога, который я передам своим детям. Просветленные йогины, борющиеся за спасение всех живых существ, махасидхи, были ее подлинными учителями, и она достойно несла пламя мудрости в своем сердце через всю жизнь, освещая все вокруг и придавая любой энергии позитивный заряд. Никакие трудности не могли сломить ее, и в любой ситуации взгляд ее сиял осознанием и юмором, с которым она выходила из нее. Так же несгибаемо ее предшественницы, русские женщины, проходили лагеря и войну, голод, холод и унижения. Она была настоящим героем своего времени, значение которого становится ясным лишь сейчас.
..Мама ездила на работу в трамвае № 5, идущем из Аркадии в Архитектурный институт по Французскому бульвару. Летом он шел с открытыми верхними люками, чтобы не раскалятся, и мама смотрела наверх, на проплывающие кроны платанов и акаций. образующие свод, сквозь который светило солнце, создавая подвижные узоры на сетчатке глаз. Так она медитировала… Ранним утром – медитация и йога на пляже, затем – по дороге на работу, после – преподавание студентам изо-искусства, обучение их художественному видению. После работы – поход на Привоз и обратный путь домой с пудовыми сумками еды, ее приготовление и обед. Потом она садилась за гобеленовый станок или рисовала, клеила коллажи, вечером снова шла на море. Каждый день кто-то заглядывал в гости, а по четвергам у нас был “журфикс ” – приходила толпа на очередное мероприятие, выставку, чтение, концерт, или просто посиделки, обмен информацией , новостями, знаниями и сердечным теплом. Помимо всего этого, мама еще умудрялась ходить в гости, общаться со множеством разных людей, курировать Товарищество Одесских Художников, последние десять лет – работать директором Одесского музея современного искусства, затем – Центра совр. иск-ва, постоянно ездить в Москву, по всему СССР и заграницу, воспитывать двоих детей, писать статьи, брать интервью, и так до бесконечности, перечислить все ее дела невозможно.

Она очень редко выглядела усталой или подавленной, только наедине с собой позволяя такую роскошь, окружающие всегда видели ее в приподнятом настроении. Она дарила всем радость, зажигала все вокруг, умело используя яркие краски жизни, сочетая их с тончайшей нюансировкой, с валером и одесским сфумато, отчего мир превращался в чудесную картину, лессированую сердцем.

Сергей Ануфриев