Євген Голубовський “Мудрість свята”
17.03.2010 2024-02-15 15:15Євген Голубовський “Мудрість свята”
admin Евгений Голубовский «МУДРОСТЬ ПРАЗДНИКА»
В 2011 году исполнилось бы 80 лет художнику Юрию Коваленко. Убежден, что наш город, считающий себя культурной столицей Украины, должен был бы начать готовиться к этому юбилею заранее, выпустить календари с репродукциями его картин, подготовить ряд выставок. Произойдет ли это? Не уверен. Но радуюсь, что уже сейчас Музей современного искусства Одессы выделил отдельный зал для своей коллекции живописи Юрия Коваленко.
Когда-то Валерий Барановский, любивший творчество Коваленко и его самого, опубликовал в «Комсомольской искре» статью о художнике – «Деревенский Сократ». Юра обиделся. Статья была умная и добрая, к Сократу художник претензий не имел, сам формулировал свои мысли сжато и афористично (навсегда запомнилось: «Бог есть совесть»), но огорчился определению «деревенский». Он был частью города, неотъемлемой его приметой, а его «сельские идиллии» в картинах были ироничны и романтичны, именно такими, какими должны быть у человека ХХ века мифы о непорочном детстве.
Примета Одессы. Сколько раз мы встречались на Пушкинской и Тираспольской – любимых улицах Юры Коваленко. Идет мощно, быстро, весь погружен в себя, но вдруг останавливается, оглядывается, замечает кого-либо из друзей. И громко на всю улицу – «Привет!». Мне кажется, раскаты его голоса до сих пор живут в нашем городе, его бородатая, лохматая голова словно вылеплена Эрзей или Коненковым, отпечаталась тысячью теней на улицах, чтобы город сросся с одним из самых необычных, нестандартных своих художников.
Не знаю, как кого, но меня раздражают натужные поиски национальной идеи. Не важно, русской, украинской, еврейской… Вспоминаю слова замечательного казахского поэта, исследователя «Слова о полку Игореве» Олжаса Сулейменова: «Поиски национальной идеи заканчиваются обыкновенным национализмом» Обращу внимание на эпитет – обыкновенный. Чуткое ухо уловит отзвук названия фильма Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм»…
И все же, поскольку поиски национальной идеи, национальных символов продолжаются, не могу понять, как так сталось, что творчество Юрия Коваленко не стало знаковым для современного украинского искусства. Потому что он одессит? А быть может, испугались, почувствовав, что в его работах слишком много иронии и неприятия «шароварного» мифа.
…Десятки раз я бывал в его огромной мастерской в Художественном училище (Юрий Коваленко там преподавал, а поэтому там и писал свои картины). И каждый раз Юра ставил на мольберт одну за другой – десятки работ. Творческая энергия этого мастера была неиссякаемой. Не случайно в течение ряда лет он, не принятый тогла в Союз художников, устраивал персональные выставки – в фойе кинотеатра «Родина», в Союзе писателей, в редакции «Комсомольской искры», утверждая свое понимание красоты.
Сегодня в Музее современного искусства Одессы, в зале Юрия Коваленко, я узнаю ряд работ, впервые увиденных мною в восьмидесятые годы.
Небольшая, но при этом монументальная картина «Дуб». Палитра Ю. Коваленко бывает очень цветной, яркой, бывает достаточно монохромной, И при этом всегда остается экспрессивной. Так и в этой работе есть и экспрессия, и трагедийность. Мне даже почудилось, и я тогда сказал об этом Юрию, что это его автопортрет – очень точный и выразительный. Юрий Андреевич рассмеялся, хохот его мог сотрясать училище, и сказал, – если ты его видишь именно так, то я подарю его тебе. Правда, в тот раз он подарил мне другую, из своих фантазийных картин – «Рыбий дождь». Кстати, автопортреты Юрий Коваленко любил писать.
Мне очень нравится картина «Зима в Прилуках. Каникулы» – своеобразная фантасмагория счастья, я бы сказал, центральная картина зала Юрия Коваленко в Музее. В этой энциклопедии народной жизни есть и снеговик, и катание на санках, танцы и пилка дров., детвора и старики. А посреди этого праздника жизни стоит художник у мольберта – Юрий Андреевич Коваленко, не посторонний человек, не соглядатай, а участник этого зимнего чуда, так же заряженный общим весельем жизни, как и все персонажи этой картины-спектакля.
И еще о «Зиме в Прилуках». У этой работы, ныне украшающей Музей, сложная судьба – в чем-то отражение судьбы самого художника. В 1986 году Юрий Коваленко, написав картину, отправил ее на выставку в Киев. Увы, как и предыдущие картины, ее не закупили (такой термин тех лет!). Тогда единственным официальным покупателем с выставок было государство. «Зима в Прилуках» вернулась в Одессу, оказалась в подвале Союза художников. Юра должен был ее забрать, но нужно было знать Юрия Андреевича… Чтобы он пришел унижаться, быть может, слышать насмешки удачливых коллег?!…
Но вот в 2008 году банк «Пивденный» взялся отреставрировать выставочный зал на Торговой, 2. Приехал Вадим Мороховский, осмотрел все, включая подвалы. И именно там, заваленную афишами, бумагами, строительным мусором, обнаружил картину «Зима в Прилуках». Восхитился ею, пригласил сына Юрия Коваленко Андрея и тот, спустя более 20 лет, подарил эту – тогда еще растерзанную – работу музею. Картину реставрировали. И она, по сути, «потребовала», чтобы выстроился целостный ряд. Так возник зал Юрия Коваленко.
Мне кажется, нужно всегда помнить, что Юрий Коваленко был не только театральным художником по образованию (его учитель замечательный художник и режиссер Николай Павлович Акимов), но и по образу мышления был человеком театра. И как бы режиссировал свои картины, сам выбирая себе авторов для «постановок». Если, к примеру, упомянутый дуб – это Шекспир, «Король Лир», то «Зима в Прилуках» – это Николай Гоголь, «Ночь перед рождеством», перенесенная из 19го века в 20-й.
Такой ли была реальная жизнь Прилук, Одессы в те годы? Нет, конечно же, нет. Но чем сумрачнее, недружелюбнее по отношению к художнику был реальный мир, а это было, и забывать об этом мы не вправе, тем активнее Юрий Коваленко творил свой мир (противопоставление: мир-миф). Истоки которого – и босоногое детство в Прилуках, и палящее солнце Одессы, в лучах которого растворяются не только предметы, но и невзгоды. Юрий Коваленко был человеком огромной энергетики, внутренней силы. Даже реальное знание винной топографии Одессы, прогулки по большому и малому алкогольному кругу города не могли сломать его творческую мощь. И все же острое чувство тоски иногда заставляло его приоткрывать зрителю какие-то грани не мифологического, а жесткого мироздания.
Вглядитесь в «Женский портрет» в Музее современного искусства. Ничто подобное не имело место быть в искусстве соцреализма, даже в «суровом стиле» 60-х годов. Это не дозволенная оптимистическая трагедия, а народная трагедия, запечатленная, осмысленная в одном женском лице. А разве не столь же жесток метафизический «Букет» – еще одно украшение коллекции Музея.
И все же основой творчества Юрия Коваленко были мудрые притчи из народной жизни, народной философии. Этот художник верил в мудрость праздника, пришедшего к каждому из нас из сновидений детства. И в этих картинах «дед», а многие именно так называли Юрия Андреевича, не боялся ни метафоричности, ни сюжетности, ни гротеска.
Остается порадоваться за коллекцию Музея, где выставлено полтора десятка картин зрелого Юрия Коваленко, приглашающих в страну его детства. Это и идиллические «Дидова хата» и «Бабушкин сад», сказочная стилизация «Детство». В них есть и магия цвета, и импровизационность художественного высказывания.
Многие писали что Коваленко фольклорен, народен. Но еще раз подчеркну – это не «шароварное» понимание прошлого и будущего культуры. Он испльзовал фольклорные мотивы, чтобы привнести в нашу жизнь радость, юмор, легкость и вольность бытия. Он понимал, что мир создан Богом, срисовывать его не имеет смысла, а художник может внести в него мудрость вымысла.
…В 2000 году, при жизни Юрия Коваленко, вышла замечательная книга – лирический дневник встреч, разговоров, размышлений Олега Губаря «Человек с улицы Тираспольской». Перечитал сейчас ее и, в частности, свой монолог, который поместил О. Губарь в конце книги. И сегодня мог бы подписаться под каждым, сказанным 10 лет назад, словом.
– У Юры Коваленко – а я слежу за его творчеством уже 30 лет – было и, конечно, есть свое лицо. Но мы жили во времена, когда предпочтительней было быть таким, как все, а не инаковидящим. Именно поэтому его не принимали в Союз художников, именно поэтому он всегда был в ряду отторгнутых, отвергнутых, хотя смешнее всего, что каждый в отдельности из художников, входивших тогда в правление Союза, признавался ему в любви, говорил о его таланте и, конечно, о работоспособности. Думаю, что неимоверная работоспособность была второй причиной, по которой его отторгали.Он ежегодно, в совершенно диких условиях кинотеатров, редакций, клубов устраивал свои персональные выставки. И показывал, что за год делает столько работ, сколько его коллеги за десяток лет. Это тоже их раздражало.
Так Юра Коваленко выпал вроде бы из естественной среды. Так ему пришлось искать для себя другую среду. Иногда помогало вино, иногда помогало буйство характера. Он никогда не впадал в отчаяние. Он всегда оставался одним из тех атлантов, которых любил рисовать. Можно, ощутив свою ненужность, впасть в депрессию. Можно перестроиться. Юра Коваленко не сделал ни того, ни другого. Он остался верен народной, якобы примитивной образной системе, за которой стоит издевка над нашим цивилизованным миром – якобы цивилизованным.
Не Юра Коваленко уходит от нас. Мы все сообща, сумев или не сумев объясниться, ушли от Юры Коваленко.
Поверьте, это было горьким признанием. Но помню, как его читал Юрий Коваленко, пряча улыбку в свою бороду. Мы уходили от Мастера, не сумев принять богемность его жизни. Но ведь при этом казалось, что Коваленко, как тот «Дуб» из коллекции Музея современного искусства Одессы, – вечен. Увы, человек смертен. Юрий Андреевич Коваленко ушел из этого мира в 2004 году. А вот искусство бессмертно. И поэтому сегодня радует, что существует в Музее зал Юрия Коваленко. Поэтому разумно уже сейчас задуматься над тем, как сделать 2011 год, год его 80-летия, годом Юрия Коваленко в музеях, галереях Одессы.
Если Украина до сих пор не сумела осознать значение этого живописца, значит, предстоит это сделать Одессе.
Евгений Голубовский
